Почему трудно рассказывать о депрессии
В силу того, что модус сложных жизненных обстоятельств – это модус человеческих страданий (я человек и я сталкиваюсь с нездоровьем, болью, смертью), а модус депрессии – это модус внечеловеческих страданий (меня нет, и нет сил и будущего, и это отсутствие болит), про это очень сложно говорить. Скоммуницировать внятно опыт депрессии, чтобы это было понятно человеку, у которого ее никогда не было, практически невозможно.
Вернемся к метафоре забега. Напомню, что в этом сравнении сложные жизненные обстоятельства – это как забег по трассе при температуре в +50 в горах с большими перепадами высоты: очень трудно и при этом понятно, что очень трудно. Депрессия в этой метафоре – это трасса, на которую вышли несколько бегунов, но дорожка одного из них внезапно оказалась в невесомости, оттуда в одно мгновение пропал весь воздух, и все правила, которые раньше действовали, вдруг действовать перестали.
Человек в депрессии: Мне больно и плохо и не получается!
Зритель: Да, это нормально. У тебя трасса очень нелегкая, конечно, тебе плохо. Это закончится и ты отдохнешь.
Человек в депрессии: Нет, ты не понимаешь. Я знаю, что такое трудная трасса, я по таким бегал. ЭТО СУМАСШЕДШАЯ ТРАССА. Она прямая и ровна, но я не могу и шага сделать! Как будто я в книге про магов и там другие законы физики. Я не могу пошевелиться там без причудливых последствий.
Зритель: Это всё от переутомления. Ты просто слишком много бежал. Конечно, после того, как до этого пробежал еще одну гонку, на второй ноги отказывают.
Человек в депрессии: Нет, и такое со мной было, и это тоже не то. Я знаю, что такое утомление. Это как будто ты смотришь на таблицу умножения, у тебя нет сил посчитать даже простые примеры точно и 2*2=4,1, а в депрессии 2*2= ЭТОТ ПРИМЕР НИКОГДА НЕ БУДЕТ РЕШЕН и НЕТ НИКАКОГО СМЫСЛА В УМНОЖЕНИИ.
Зритель: Так если у тебя нет переутомления и трасса не звучит объективно сложной, может попробовать взять себя в руки? Мысли позитивно, не раскисай, всё зависит только от твоего настроя.
Человек в депрессии: *пытается, но результат предсказуемый.
От невозможности рассказать, ощутить, что тебя понимает, пропасть и вакуум между человеком и окружающими растёт, и это усиливает депрессию.
Эндрю Соломон в книге «Демон Полуденный. Анатомия депрессии» пишет про ещё один аспект разговора о депрессии: «Удивительно, но, правда и то, что, независимо от того, что ты говоришь о своей депрессии, тебе не поверят, если ты не выглядишь депрессивным в тот самый миг, когда тебя видят и слышат». И получается парадокс: нужно тратить силы на то, чтобы жить, несмотря на депрессию. Но попытки выстоять, выжить, замаскироваться расцениваются социумом как признак и доказательство, что никакой депрессии и нет.
Что помогает окружающим всё же услышать опыт человека с депрессией?
Собственный отрефлексированный опыт психического заболевания (депрессия, БАР и т.д.)
Собственный отрефлексированный опыт жизни с хроническим заболеванием (особенно если это что-то, что снижает качество жизни, но для остальных невидимо: бронхиальная астма, ревматоидный артрит, диабет и т.д.)
Хорошая психообразовательная база (чтение/просмотр хороших научно-популярных и научных материалов про депрессию).
Резюме: о депрессии тяжело рассказывать, потому что в языке нет каких-то специфических слов, маркирующих именно депрессию. Есть много смежных состояний и причин, которые в обыденном сознании легко спутать с депрессией, при этом у них есть четкие алгоритмы выхода, которые для депрессии не срабатывают. И поскольку есть спектр внешне похожих состояний, сильно отличающихся по причине и способах совладания, только люди, которые научились видеть эту разницу либо на своем опыте, либо путем изучения теоретических материалов, могут при описании внутреннего тягостного опыта понять, что речь идет о депрессии. Остальным для этого требуется больше времени и психопросвещение.
Продолжение следует…
Автор статьи: Наталья Лебедева